Пушкайт (Puschkait) упоминается в связи с воровством: его просят не пропускать вора за обозначенную границу.

Незаметно по ходу развития идеи о культе деревьев мы подошли к той ступени, которую во введении к этой книге мы поставили на третье место, а именно к тем мифологическим существам, которые явно и свободно существуют и передвигаются вне растений, но своей жизнью связаны с ними.

Так, например, древесная нимфа может выйти из дерева, отсоединиться от него и жить супружеской жизнью с человеком. Вот пример такого сюжета:

В Богемии в округе Бидшовер (Bidschower Kreise) жила одна семья. Каждую ночь мать покидала свое тело, чтобы отправиться в рощу у ручья. Когда ее муж узнал об этом, то вырубил эту рощу. Но в тот же момент умерла и его жена – свалилась безжизненно как колос под серпом. Но умерла она телом, а душа ее продолжила жить в любви к ее дочери. Оставшаяся после нее девочка-сирота спала в кроватке, сделанной из деревьев, которые стояли в той роще. А из веток тех деревьев сирота сделала себе свистульки. И когда она в них свистела, с ней разговаривала мать.

Глава 18. Хронология свидетельств

В этой главе мы заканчиваем уже достаточно большой список свидетельств о том, что различные существа, населяющие мир народных верований, имеют тесную и магическую связь с деревьями (или вообще растениями) и человеком.

Мы рассмотрели почитание дерева и связанные с этим обычаи и воззрения в их существенных формах у скандинавов, в Германии, Литве, России, Богемии и Франции. У многих из них есть как внутрикультурные указания на это, так и внешние свидетельства, доказывающие нашу точку зрения и уходящие в седую древность.

Если наша теория об Иггдрасиле правильна, то вера в дерево-хранитель (Várdträd) берет свое начало в VIII—X вв. по современному летоисчислению.

Перешедшая в сводки наказаний для лесорубов идентификация частей дерева и частей человеческого тела возникает до XI века; герцог Бретислав II Богемский (Bretislaw II. von Böhmen), 1092—1100, повелел вырубить языческие рощи и бесовские деревья (lueos et arbores gentiles).

Король Кнуд Великий, 1014—1035, запретил в Англии почитание любых лесных деревьев (aeniges eynnes wndutreówa); король Эдгар Миролюбивый (Eádgár), 959—975, запретил «суеверные обычаи с бузиной и некоторыми другими деревьями».

Племена саксов на материке также почитали священные рощи.

Еще архиепископ Унван Бременский, 1013—1029, «повелел те рощи, в которые жители его прихода в глупом ослеплении посещали, срубить и из того леса новые церкви построить», а когда Виелин (Vieelin) пришел в Хольтзатен в Фальдере (Ноймюнстер) в 1129 году, он обнаружил, что «все языческие рощи были переименованы христианскими названиями, так как почитание рощ и источников и иные суеверия владели людьми» (см. Helmold Chronic. Slavor. I. Cap. 47)

Еще Ландтаг в Падерборне в 785 году, то есть всего через несколько лет после христианизации саксов, угрожал остаткам язычества наказаниями.

Когда Нантский Собор в 895 году предписал епископам уничтожение ’arbores daemonibus cousecratae quas vulgus colit et in tanta veneratione habet, ut nec ramum vel sucrulum andeat amputare’, то под этой формулировкой подразумевается не что иное, как обиталища духов деревьев. Такое же представление мы видим и в апокрифе о св. Аманде (умер в 671 г.), который был свидетелем культа особенного дерева у северных франков: ’idolum scilicet arborem, quam erat daemoni dedicata’.

Такие примеры невозможно интерпретировать иным образом.

Также в кодексах наказаний часто упоминаются ’oblationes ad arbores’ (дословно – «подношения лесам» – об этом мы писали в начале этой книги.

Вероятно, уже в VII веке (Руанский Собор, 650 г.) пастухи и рыбаки практиковали такой обычай: они ритуального привязывали болезни человека или животного к деревянной гнилушке или пучку травы и прибивали это вместилище болезнетворного духа к дереву.

Упомянутые ранее свидетельства св. Элигия (hl. Eligius), Марцелла Эмпирика (Marcellus von Bordeaux) и Плиния (Plinius Valerianus) показывают нам, что такие действия встречались и в более ранние эпохи.

Мы можем отчасти объяснить некоторые декреты и списки наказаний, составленные христианской церковью в Средневековье и распространенные в рассматриваемой нами географии. С началом христианизации некоторые языческие способы почитания отдельных деревьев и рощ также попали под запрет: жертвоприношения, принесение обетов, возжигание факелов на деревьях. Эти обычаи и культы также частично можно объяснить, связав с представленными в этой книге воззрениями. Отчасти их исследование выходит за пределы данного исследования, потому здесь мы не будем проводить их детального рассмотрения.

Послесловие

Это послесловие к книге В. Мангардта «Культы леса и поля» (Вильгельм Мангардт, 1875). Список был пересмотрен и подвергнут корректуре, снабжен углубленными комментариями и дополнениями.

Деревья представляются нам в том свете, в котором мыслили немецкий врач, естествоиспытатель Парацельс (1494—1541):

«Dieses Gewächs […] gleicht dem Menschen. Es hat seine Haut, das ist die Rinde; sein Haupt und Haar sind die Wurzeln; es hat seine Figur und seine Zeichen, seine Sinne und seine Empfindlichkeit im Stamme. […] Sein Tod und sein Sterben sind die Zeit des Jahres’. / «Растение это похоже на человека. У него есть своя кожа, она же кора; его голова и волосы – суть корни; фигура вкупе со знаками, с чувствами и мыслями его – в стволе. Его смерть и рост обозначают время года».

Жизнеобеспечивающие системы нашего тела по структуре своей похожи на дерево (ср. вены, легкие). В нашем языке, в повседневной речи мы встречаем множество сходства между человеком и деревом: это и наша молодая поросль, и временная вялость или увядание, наш род можно проследить вплоть до того самого дерева, у которого жили наши предки, и сами мы выструганы не из чего попало…

Так что неудивительно, что многие люди все еще ощущают свою связь с деревьями:

«Du wirst mehr in den Wäldern finden als in den Büchern. Die Bäume und die Steine werden dich Dinge lehren, die dir kein Mensch sagen wird’ / «В лесах ты найдешь больше чем в книгах. Деревья и камни в них научат тебя тому, о чем не расскажет ни один человек,» – так сказал святой Бернард Клервоский (1090—1153).

Позже церковь резко отмежевалась от такого почитания деревьев, а священникам было приказано уничтожить священные деревья и рощи. Людям можно было молиться богу только в церквях.

И все-таки в архитектуре старых церквей с их сводами и арками сохранилось что-то от образа старинных волшебных рощ.

В остальном же почитание деревьев было представлено как нечто злое, культ деревьев был очернен. Много необъяснимого и страшного, силы природы и природные явления были представлены как деяния ведьм, демонов или других призраков, которые населяли лес.

Но все-таки деревья были важны для ежедневного выживания: они давали пищу, дрова и строительный материал, служили отметками по границам владений, помогали ориентироваться и защищали от ветра и непогоды.

И сегодня люди все еще связывают с деревьями чувство покоя и уверенности.

Если опустить действительную материальную пользу деревьев, на нас – современных людей – они действуют еще одним способом: они помогают отвлечься от быта, дарят нам покой и помогают отдышаться в суете дней. Каждый из нас знает, что там, где есть дерево, будет и жизнь.

Величественность деревьев, как и горные вершины, дает нам представление о величии мира.